Различия в отношении к культуре смерти и идея добровольной работы — что общего между этими темами? Как вообще их можно объединить? Достаточно просто – помогая смертельно больным, помогая не в физическом смысле, не подменяя нянечек и санитаров, родственников и друзей, которых зачастую у старых людей не осталось, а помогая на духовном уровне – сочувствуя, выслушивая, переживая. Тема смерти – страшная, запретная, манящая, открытая – как к ней относиться, как можно подготовиться к тому, что неизбежно и нужно ли готовиться? Смерти можно научить? Философия смерти и ее осмысление соседствуют с простой и жестокой правдой законов физического существования. Как со всем этим справиться? Об этом мы беседуем с Ханой Клебански – руководителем амуты «Зимрат-Я» и со-ведущей курсов по подготовке русскоязычных добровольцев по «духовному сопровождению» («ливуй рухани»), то есть тех, кто готов морально поддержать умирающих, безнадежно больных, членов их семей. Работа, состоящая из осмысления жизни и смерти, горя и смирения, умения слушать и умения отдавать себя.
— Многие русскоязычные израильтяне само словосочетание «добровольная работа» воспринимают не то, что в штыки – не воспринимают вовсе. Между тем, такие понятия как «хесед» – милость, скромность, сочувствие и желание помочь – неотъемлемые части еврейской философии и самосознания. Репатрианты из бывшего СССР возможно не задумывались раньше о мудрости галахического постановления «Бикур холим» – «Посещения больных» и о связанным с этим волонтерством, но все таки само понятие добровольной работы постепенно входит в наше сознание. Так ли это?
— Так. Постепенно дело сдвигается. Добровольной работой по оказанию холистических процедур для онкологических больных занимается фонд Юрия Штерна, ряд религиозных организаций оказывает посильную физическую помощь, стариков навещают на дому. Известна деятельность основанной репатриантами из США Дворой и Биньямином Корном амуты «Тишкофет» по оказанию духовной поддержки безнадежно больным. Такие больные нуждаются не только в непосредственном уходе, но и в моральной поддержке. В том, что их выслушают, подержат за руку, дадут выплакаться. Но практически никто не занимается одинокими умирающими русскоязычными стариками в хосписах и домах престарелых. Наши курсы — для тех, кто хочет научиться помочь им, научиться поддерживать родственников безнадежных больных. Для тех, кто готов сопереживать незнакомым людям в тяжелых ситуациях.
— Милосердие и взаимопомощь всегда были свойственны еврейскому народу. Но в наши жестокие времена скорее проявляется жесткость нравов. Люди разучились слушать, у людей нет семей. Вместе с тем, откуда и почему возникает желание помочь?
— Эта тема бесконечна. Я вижу, что ситуация меняется, и не только благодаря деятельности многочисленных религиозных организаций, но и благодаря деятельности светских амутот, которые неким, возможно парадоксальным образом, переняли опыт по работе со смертельно больными от христианских организаций США, занимающихся Clinical Pastoral Education (CPE) — тем, что в Израиле называется «ливуй рухани».
— Clinical Pastoral Education возникло еще в 1920-е годы, как некое дополнительное занятие для протестантских больничных священников. Сейчас это мощное мультикультурное и межконфессиональное движение. Каким образом оно представлено в Израиле?
— В Израиле ежегодно проводятся симпозиумы подобных CPE организаций. Всего их у нас около15 – светских и религиозных. Светские организации появились около шести лет назад, но не все организовывают курсы для добровольцев. Между тем такая работа – моральная поддержка неизлечимых больных — не может проводиться без соответствующей подготовки.
— Надо уметь слушать или причина в том, чтобы сам волонтер не зачерствел?
— Добровольцам по духовному сопровождению приходится выслушивать множество жизненных историй – историй о потерях, о том, что осталось не сделанном, о не достигнутом; тяжкие, горькие, давние воспоминания. Наша работа — слушать и сопереживать. Еще раз подчеркну, что речь не идет о работе нянечками или о помощи медсестрам. Речь идет именно о духовной работе, о духовной поддержке. Человеку страшно умирать, к смерти мало кто готов. Если же говорить о пожилых русскоязычных репатриантах, зачастую одиноких, то стоит помнить, что они выросли в стране, где подобного рода темы – духовная подготовка к смерти — показались бы смехотворными, если бы кто-то решился обсуждать это вслух. Часто у русскоязычных стариков в домах престарелых нет никаких внешних контактов, и единственная возможность поговорить перед смертью, просто ощутить человеческое тепло, подержать кого-то за руку — появляется только благодаря нашим добровольцам.
— Первую группу добровольцев вы вместе с вашей коллегой Диной Каждан подготовили на курсах при амуте «Зимрат-Я»?
— Да, восемь человек заканчивают обучение в конце июня и уже работают в различных домах престарелых в Иерусалиме и в других городах.
— Кто ваши добровольцы?
— Совершенно разные люди – кто-то работает в хай-теке, кто-то в сфере обслуживания, заведует книжным магазином. Есть медсестра, социальный работник. Многие учатся духовному сопровождению как второй или третьей профессии. У нас в группе есть специалистка по аромотерапии, по рейки, есть раввин.
— Вы упомянули социального работника. Как духовное сопровождение соотносится с социальной работой?
— Подготовка добровольцев в области «ливуй рухани» не имеет никакого отношения к социальной работе, и наоборот: мы ни в коем случае не берем на себя функции социальных работников и даже иногда вызываем их опасения. Более того – в ряде больниц добровольцы «ливуй рухани» обязаны получать направления от социальных работников.
— Насколько социальные работники вмешиваются в вашу деятельность?
— Вмешиваются там, где есть своя политика, свои подводные течения. Но амута «Тишкофет» полностью нас поддерживает, а финансирование курсов осуществляется благодаря New York Federation, так что с конца сентября, после осенних праздников, мы откроем в Иерусалиме курсы уже для двух групп по 8 человек – для начинающих и продолжающих. Обучение, конечно же, бесплатное. Программа разработана нами вместе с амутой «Тишкофет» по принципам Clinical Pastoral Education с определенным количеством учебных часов по каждой теме, по определенным принципам. Каждый участник курсов проходит практику. Всего – 280 часов теории и 120 практики. В некоторых больницах — в «Шаарей Цедек» в Иерусалиме, в «Рамбан» в Хайфе, в «Шибе» в Тель ха-Шомер уже введены ставки для тех, кто занимается духовной помощью больным, но в основном специалисты по «ливуй рухани» работают в домах престарелых.
— А к русскоязычным организациям вы не обращались за помощью?
— Нет. Потому что ни одна русскоязычная организация не занимается профессионально CPE и потому, что идеи добровольной работы по духовной поддержке умирающих еще незрелы в русскоязычной среде.
— Где грань между функциями социальных работников и ваших добровольцев, в чем разница в их занятиях?
— У социальных работников есть конкретная цель: обеспечить человеку уход, направить куда-либо, оформить документы. Социальные работники ограничены по времени. Наши добровольцы полностью посвящают свое время больным: они могут провести у постели подопечного два-три часа. Наша задача – сострадание. Но именно социальные работники дают нашим добровольцам направления в отделения, хотя в США волонтеры CPE непосредственно приходят к тем, кто нуждается в их опеке. В некоторых больницах Израиля наши добровольцы могу ознакомиться с историей болезни, принять участие во врачебных заседаниях в отделениях. Есть больницы, где выделен бюджет для оплаты подвозок добровольцев. Все идет к тому, что профессия специалиста по духовному сопровождению будет признана министерством здравоохранения, но это займет несколько лет.
— Приведите, пожалуйста, пример сотрудничества добровольцев «ливуй рухани» и социальных работников.
— Я проходила практику в одной из больниц Иерусалима, где уже восемь лет госпитализирован молодой мужчина в состоянии комы. Его мать, которой за 70 лет, не выходила из его палаты все эти годы. Не выходила в буквальном смысле слова: она переселилась жить в кресло рядом с его кроватью. Пока в больнице не появился по просьбе социальных работников человек из нашей группы, знающий ее родной язык, она ни с кем не разговаривала. Но когда рядом возник кто-то, понимающий ее ментальность, говорящий с ней на одном языке, знающий ее культуру, она смогла выйти из палаты и впервые за 8 лет поговорить, поплакать.
— Насколько в духовной поддержке нуждаются члены семей?
— Настолько, насколько каждому надо, чтобы его выслушали и посочувствовали.
— Родственникам тяжелобольных надо себя освободить?
— Безусловно, и нам надо уметь убедить их это сделать. Как и объяснить умирающим, что смерть – это продолжение жизни. Она наступает неизменно, надо уметь быть к ней готовым и мы в этом помогаем, причем речь абсолютно не идет о христианском смирении, о некоем самоуничижении или о раскаянии.
— О чем же идет речь?
— О переходе. А для добровольцев поначалу — о разнице в менталитете и тонкостях языка. А том, что как преодолеть брезгливость перед смертью. И еще добровольцам надо понять, что работа по «духовному сопровождению» – сродни потребности давать, это возможность духовного развития, духовного роста и ответственности. И всему это надо учиться. Я сама закончила несколько курсов CPE, училась в институте Шехтера в Иерусалиме и подготовила трехмесячный мини-курс несколько лет назад, все участники которого уже работали добровольцами. Нынешний ведется мной и Диной Каждан на основе амуты «Зимрат-Я». Лекции читают также приглашенные геронтологи, физиотерапевты, психологи, раввины. Мы изучаем, к примеру, что такое старческая деменция и то, как можно выстроить духовное сопровождение для страдающего от болезни Альцгеймера – он ведь не помнит, о чем говорил с нашим добровольцем день назад. Именно ученики нашего курса были свидетелями последнего месяца жизни Майи Каганской в хосписе, где она была госпитализирована, и ее размышления о жизни на пороге смерти немало им дали.
— Что такое духовное сопровождение с точки зрения вашей группы?
— Наши выпускники работают с пожилыми людьми – выходцами из бывшего Советского Союза. С их точки зрения, духовное сопровождение – это попытка найти некие общие культурные коды, чтобы облегчить переход в иной мир тем, для кого эта неизбежность уже очень близка. Это возможность для них самих лучше понять, что такое восприятие смерти или даже каково отношение к теме смерти в русской литературе.
— Но в иудаизме свои традиции восприятия смерти…
— Да, и потому у нас читают лекции религиозные авторитеты, но, к сожалению, многие русскоязычные репатрианты старшего поколения не знакомы с практикой иудаизма и потому наше духовное сопровождение основано на двух культурах.
— Получается, что привлечение к добровольной работе идет через объяснения неизбежности смерти, через преодоление страха смерти, через осознание культуры смерти в еврейских источниках?
— Не сгущайте краски. Просто область духовного сопровождения оказалось абсолютно не представленной в русскоязычной среде и потому мы за нее и взялись и пытаемся объяснить, что подобная работа требует подготовки и не менее 800 часов занятий, как часть курса CPE, разработанного 10 лет назад в США и опробованного во множестве госпиталей.
— Вы говорили, что в США этот курс одинаков и для христиан, и для мусульман и для евреев. Что вносит иудаизм в этот курс? Ведь в первую очередь в Израиле духовным сопровождением занимаются религиозные организации.
— Начали развивать область CPE религиозные организации, но в Израиле множество добровольцев-атеистов в этой области. У нашей амуты «Зимрта-Я» — плюралистический подход.
— Помогать уйти – тяжелая ответственность. А добровольцы по духовному сопровождению еще некоторым образом заменяют собой близких, семью – пусть это только подмена…
— Мы, общаясь с безнадежно больными, никогда не даем советов, никого не осуждаем – просто пытаемся помочь нашим подопечным выговориться, подвести итоги, пытаемся вместе с ними прочувствовать до конца душевную боль, попрощаться с жизнью в умиротворенном состоянии, примириться с самим собой. Так же как человеку нужна помощь при рождении, так же он нуждается в помощи, умирая. Непросто создать такую атмосферу, чтобы человек рассказал о своей жизни, попытался понять, в чем ее смысл. Мы ведем диалог – иногда без слов, как разговор двух душ.
— Что такая работа дает волонтерам?
— Не каждый может учиться у нас, не все могут заниматься духовным сопровождением. Мы учим, как делать релаксации, выставлять самозащиту, как мысленно очиститься. Те, кто приходят на наш курс, уже готовы к этому. Существует потребность давать, во многих религиях и философиях существует восприятие смерти не как конца жизни, а как перехода, потому в нашей работе мы уделяем очень много времени духовному развитию наших добровольцев, их отношению к смерти. У каждого это проходит индивидуально, но вместе мы преодолели табу, барьер в разговорах о смерти.
— Для тех, кто учится на ваших курсах – это попытка духовного роста?
— Безусловно. Иначе добровольная работа невозможна. Старое поколение уходит, а ведь они что-то не досказали, не рассказали, с кем-то не помирились, ушли с разбитым сердцем, не попросив прощения. Мы помогаем выговориться. А сейчас пытаемся через больничные кассы организовать и домашние визиты наших добровольцев
– Как добровольцам справиться с такой массой ответственности? Как дать понять членам семей больных, что вы не будете рядом с ними все время? Это же работа — пусть и добровольная.
— Мы изучаем, как не допустить того, чтобы наши подопечные впали от нас в зависимость. Тяжело расстаться, прекратить связь, потому мы сразу даем понять нашим подопечным, что мы — добровольцы, а не ангелы.
— Почему вы этим занялись? Расскажите о себе. Почему вам самой столь важна эта тема?
— По многим причинам. Потому, что меня не устраивало то, что происходило в этой области. Потому, что мне эти занятия дали очень много для личного развития. «Ливуй рухани» — это то, что я могу сделать для тех людей, которым необходима духовная поддержка, которые одиноки и которые боятся. Я репатриировалась 1996 году из Тбилиси. Еще в Грузии изучала иврит, преподавала в еврейской школе, хотя по первому образованию я — пианистка. В Израиле сразу попала в институт Шехтера и закончила учебу, получив степень раввина. Закончила также курсы по организации проектов в общинах. У меня пятеро детей. А еще я занимаюсь еврейской каллиграфией, то есть я – «соферет стам», пишу священные тексты. С женщинами из разных стран мы написали свиток ТОРЫ для общины в Сиэтле. Я также веду занятия в «Бейт-Мидраш» плюралистического направления. Все остальное — стечение обстоятельств. Как-то я услышала, что каждый кто занимается духовным сопровождением, должен прежде всего уметь «сопроводить самого себя», уметь услышать и понять самого себя, а потом других. Прочувствовать свои слабости, преодолеть их, а потом уже помогать другим. Когда я пишу еврейские тексты, то медитирую перед тем как выписать каждую букву, очищаю мысли. Духовное сопровождение помогает очиститься. Еврейская философия предлагает прежде разобраться в себе, в собственной семье, а потом уже идти в мир. Так мы и делаем.
Информация на сайте Тишкофет:
http://www.tishkofet.co.il/programsEvents/Training_Program_on_sensitive_spiritual_accompaniment_Culture_in_the_Russian_language_/
Телефон для связи 054-6211855
hannaklebansky@gmail.com
Маша Хинич
